Мысли...мысли...они меня добьют скоро...

Я не любимец Музы, к счастью,
Меня её не тронула рука.
Хочу творить порой, но лишь отчасти.
Я от искусства бесконечно далека...

Я не художник — просто рисовальщик,
Я не поэт, а просто графоман.
Сложу свои пожитки в чемоданчик,
Концерт окончен — расходитесь по домам...

Хочу писать о важном — не выходит,
Хочу я суть раскрыть, но всё не то.
Возможно этот жанр мне подходит —
Я шёлк стихов пускаю на тряпьё...

Прошу, сломайте, кто-нибудь, мне руки,
Чтоб боле не могла перо держать!
Порою задыхаюсь я от скуки
И снова открываю я тетрадь...

Всё просто: не умеешь — зачем браться?
Ну коль взялась, то напиши и закопай.
Зачем как очумелая метаться?
Не стать тебе поэтом, так и знай.

Так голос разума твердит мне бесконечно,
Но сердце всё глаголет о другом:
О том, что наша жизнь так скоротечна,
О том, как всё изменчиво кругом.

Твердит о том, что смена дня и ночи
Достойна тысячи резных, хрустальных слов!
О том, что будет, лишь закроешь свои очи.
О том, как много в этом мире дураков...

Ах, сердце! Оно глупо и наивно!
Оно так верит, что добро сейчас творит!
Мне вновь и вновь становится противно,
Но я пишу, когда душа болит...

О, эта глупая, вреднейшая привычка!
Вот и сейчас я на себя сержусь.
Пока пишу — я прогораю, словно спичка,
Но как закончу — вновь из пепла возрожусь.

Но для чего всё это? Для чего же?
Как можно просто перестать писать?
И холод снова пробирается под кожу,
Лишь начинаю душу я листать...

Но почему бы просто мне не скрыться?
Зачем хочу услышанною быть?
И для чего, зачем хочу открыться,
А не талант фальшивый утопить?

Я не любимец Музы, к сожалению...
Меня её не тронула рука...
И словно в горьком сне себя жалею.
Я от искусства бесконечно далека...

Я за талант не продавала душу,
Я Музе в жертву жизнь не принесла.
Но почему тогда лианы мыслей душат?
А отпускают, лишь став строчками стиха...